Беседа с д-ром Джеймсом Р. Доти. Интервью провел Джон Малкин, август 2016 г.
В.: Ваша книга «Компас сердца» — замечательное, просвещающее чтение. В книге вы собрали воедино многие события своей жизни, включая изучение медитации и визуализации в детстве в Ланкастере, штат Калифорния, в магазине Cactus Rabbit Magic; свой предсмертный опыт; банкротство, будучи мультимиллионером; и в конечном итоге переквалификацию в нейрохирурга. В итоге вы создали Центр сострадания и альтруизма, исследований и образования в Стэндфордском университете восемь лет назад. Я хочу услышать о вашей профессии хирурга, но, пожалуйста, начните с истории о Центре сострадания и альтруизма, исследований и образования (CCARE). Иногда людям кажется, что сострадание — это нечто внутреннее, неопределенное и трудное для описания и что изучение сострадания относится к гуманитарной науке. Каким образом вы изучаете сострадание и альтруизм и что вам удалось обнаружить?
Д.Д.: У меня был большой интерес к тому, как реагирует мозг на процесс медитации, и мои исследования продолжались в течение последних трех десятилетий, первоначально их возглавлял Рик Хэнсон. Меня особенно заинтересовало и продолжает интересовать то, что в основе многих медитативных практик лежит сострадание: сострадание к себе и, конечно, сострадание к другим.Когда я начал изучать этот вопрос, то понял, что наше выживание связано с воспитанием и заботой о своем потомстве. Для человеческого рода это предполагает заботу не только о своих потомках, но и о других людях.
Наши дети воспитываются 15 или более лет после рождения в отличие от других млекопитающих, которые просто сбегают в лес после рождения. Поэтому наше потомство нуждается в основательном обучении, пока они перенимают формы нашего поведения, чтобы научиться выживать. Однако цена для нашего вида, для родителей или для матери огромная — приходится жертвовать своим временем, ресурсами и энергией. Без этого воспитания, заботы и опеки наши дети не выживут. В результате глубоко укоренившаяся или записанная в наших мозгах «система вознаграждения» основана на образе нас, заботящихся о других, прежде всего о потомстве нашего вида, но мы также заботимся обо всех живых существах. Таким образом, когда мы действительно заботимся о других, в зонах мозга, входящих в «систему вознаграждения», увеличивается метаболизм. Это глубоко укоренилось в нас и определяет то, кем мы являемся и чем мы являемся как вид.
Поскольку мы эволюционировали от нуклеарной семьи во враждебной среде до племен охотников-собирателей во враждебной среде, в группах от десяти до пятидесяти человек, — требование проявлять сострадание и заботу о других было особенно важным. Ведь если человек в нашем племени или в нашей группе страдает, это означает, что потенциально он не способен выполнять свою работу. Если кто-то не выполняет свою работу, это может поставить под угрозу существование всей группы. Итак, наше умение читать эмоциональные состояния, микромимику, язык тела и даже интерпретировать запахи было критически важным для нашей эволюции как вида. Затем, когда мы одомашнили животных и растения, это привело к тому, что у нас стало больше времени. Обратите внимание на то, как функционируют общество и религия; их суть в безусловном понимании необходимости сотрудничества, заботы и воспитания других. На самом деле результаты различных исследований показали, что кратковременное проявление жестокости не приносит пользу виду. Чтобы выжить в долгосрочной перспективе, виду требуется сотрудничество между отдельными лицами в группе. Конечно, это имеет решающее значение для выживания человеческого рода.
Я находился в процессе размышления над этими вещами в момент создания Центра в Стэндфорде. В результате своих исследований и интереса я осознал, что понимание того, как мозг реагирует на эти ситуации и как сострадание влияет на нашу физиологию, чрезвычайно важно.
Как выяснилось, несколько человек уже изучали эти вопросы. Я собрал неофициальную группу ученых в Стэндфорде, и мы начали проводить предварительные исследования, изучая некоторые из этих тем. Затем ко мне пришла идея, что было бы замечательно, если бы Далай Лама приехал в Стэндфорд и выступил с лекцией. Любопытно, что это пришло ко мневголову, когда я шел по университетскому городку.
Это было в 2007 г., и до этого, честно говоря, меня не интересовал Далай Лама. Я не был особенно духовным и никоим образом не религиозным, но этот образ, как он проводит лекцию в Стэндфорде, действительно поразил меня; в результате все закончилось встречей с Его Святейшеством. Я поговорил с ним о работе, которую начал в Стэндфорде, а затем продолжил разговор о наших исследованиях. Как вы знаете, Его Святейшество очень интересуется этой темой, а также проявляет интерес к нейробиологическим исследованиям медитации.
В конце нашего разговора Далай Лама начал оживленный диалог на тибетском языке со своим основным переводчиком Туптеном Джинпой, и в конце этого разговора он не только согласился приехать в Стэндфорд, но он также был настолько впечатлен нашей работой, что захотел сделать пожертвования на ее развитие. В то время это было самое большое пожертвование, которое он когда-либо давал для не тибетского дела. Невероятно ошеломляющим и действенным было то, что он подготовил почву для других людей, которые также начали вносить пожертвования для этой работы и в конечном итоге формально способствовали созданию Центра в Стэндфорде, который теперь является частью Школы медицины и филиалом Института нейронауки в Стэндфорде.
«Меня особенно заинтересовало и продолжает интересовать то, что в основе многих медитативных практик лежит сострадание: сострадание к себе и, конечно, сострадание к другим».
В.: Прекрасная история, как всё это зародилось и развивалось с течением времени, и я благодарен, что вы и Далай Лама способствуете развитию чувства сострадания в людях и изучаете его под разными углами. Я полагаю, что некоторые могут сказать, что люди либо рождаются с чувством сострадания, либо нет, или что некоторые группы людей склонны к этому, а другие нет. Догадываюсь, что вы можете заявить, что сострадание можно культивировать систематической практикой. Так ли это?
Другой интересный аспект проявления генов заключается в существовании особых видов людей, скажем, социопатов, которые рождаются с дисфункцией в мозге, и это ограничивает их способность понимать эмоциональные состояния окружающих. Есть люди с генными рецепторами, которые ограничивают восприимчивость к трансмиттерам, связанным с воспитанием и заботой, такими как окситоцин. Таким образом, люди неодинаково реагируют на конкретную ситуацию: «нормальный» человек будет реагировать, проявляя эмпатию, тогда как другой человек не сделает этого или сделает, но на другом уровне. Генетика действительно играет значительную роль, но мы также знаем, что мы сами можем культивировать или максимизировать свой потенциал сострадания с помощью некоторых практик.
В.: Очевидно, что сострадание можно рассматривать и обсуждать с разных точек зрения. Во-первых, контексте социальных групп и политического взаимодействия групп на национальном и международном уровне. Понятно, что на планете много насилия, и люди используют много оружия. Я родился в 1963 г. и помню, как на уроках истории говорили о Второй мировой войне как о последней великой войне, как будто эпоха войн подходит к концу. Но пока я живу, Соединенные Штаты постоянно воюют, и это приводит к большим страданиям. Кроме того, внутри страны так много массовых расстрелов и убийств, совершенных полицией.Иногда я смотрю на сострадание, как на нечто, текущее туда, где его еще нет. Я представляю США как место, куда сострадание поступает из неожиданных мест. Я говорю о том, как США бомбили Японию ядерным оружием, а после этого сюда пришли буддийские учителя, полные сострадания, и учения из Японии. Позже Тит Нат Хан пришел сюда из Вьетнама, хотя США бомбили Вьетнам. Точно так же после вторжения Китая в Тибет учение тибетского буддизма распространилось на Западе. У меня складывается впечатление, что Далай Лама и тысячи тибетских монахов и монахинь были вполне счастливы, живя изолированно от остального мира. Но их территорию захватили, и их сострадание и мудрость вырвались наружу туда, где это было необходимо, в том числе и в США. Что вы думаете об этом и какова потребность сострадании в этом мире, который кажется сейчас довольно жестоким?
Эта реакция на угрозу является частью нашей вегетативной нервной системы, нашей симпатической нервной системы. Она позволила нам вырабатывать гормоны, которые далее поступают в нашу кровеносную систему, что приводит к увеличению сердечного ритма, оттоку крови от желудочно-кишечного тракта к скелетным мышцам, чтобы мы смогли бежать, и наше сердце могло качать больше крови, как только мы чувствуем угрозу. Наши зрачки расширяются, чтобы мы могли видеть более отчетливо, наш сфинктер стягивается. Это позволяет нам реагировать на угрозу, чтобы спастись бегством или, возможно, забраться на дерево. Если мы выживали, организм возвращался к исходному состоянию, и мы продолжали заниматься тем, что делали.
Проблема заключается в том, что наша система не изменилась, но теперь мы живем в современной технологичной среде, для которой мы так и не эволюционировали. У многих людей постоянно задействована, возможно, на низком уровне, но всё же задействована, симпатическая нервная система. Это приводит к хроническому высвобождению гормонов на низком уровне. Это имеет пагубные последствия для нашей физиологии, здоровье ухудшается и сокращаются годы жизни. Когда вы находитесь в постоянном состоянии возбуждения от страха или угрозы, это способствует возникновению болезней, влияет на продолжительность и тяжесть заболеваний и в конечном итоге на продолжительность самой жизни.
Тем не менее мы знаем, что можем сгладить эти реакции определенными практиками и переключиться с симпатической нервной системы на другую часть нашей нервной системы, парасимпатическую нервную систему, которую многие называют системой «отдыха и пищеварения». Парасимпатическая система связана с чувством спокойствия и расслабления. Ваши зрачки не расширены, а сфинктер не сжат, сердечный ритм находится в норме, сердечная функция на высоте, иммунная система функционирует хорошо, а гормоны стресса находятся на исходном уровне. Когда вы находитесь в этом состоянии, вы гораздо более открыты для взаимодействия с другими; области мозга, связанные с творчеством, функционируют наилучшим образом, и те его зоны, которые позволяют вам быть продуктивными, также отлично работают. Нам необходим некоторый контроль над состраданием, поскольку оно является тем багажом, который вызывает реакции у столь многих людей и многочисленные проблемы в обществе сегодня.Продолжение следует…
«Только когда мы сфокусируемся на исцелении раненого сердца, тогда наступит мир на Земле. Наука и технологии не собираются этим заниматься».Д-р Джеймс Доти
Д.Д.: Я думаю, что это так, и ваше предыдущее утверждение также абсолютно верное. По существу, мы все рождаемся с определенным набором генов, и они определяют наши возможности. Но, как говорится, многие из нас не пользуются этими возможностями или не используют их по максимуму. В качестве примера приведу образ человека, у которого есть значительный генетический потенциал, чтобы стать бегуном на большие расстояния, но, если он никогда не окажется в ситуации, в которой ему необходимо бежать на большие расстояния, его способности никогда не проявятся. Откровенно говоря, то же самое касается и сострадания и, по существу, счастья. Мы знаем, что все мы рождены с определенным генетическим потенциалом для таких форм поведения, но большинство из нас не использует его по максимуму или намеренно не раскрывает свой потенциал, потому что просто не знает как или не ценит его.
Интервью провел Джон Малкин, август 2016 г. Доктор Доти — автор книги «Компас сердца. История о том, как обычный мальчик стал великим хирургом, разгадав тайны мозга и секреты сердца» (Эйве-ри, 2016), а также соучредитель Центра сострадания альтруизма, исследований и образования (CCARE) в Стэндфордском университете в Пало-Альто, Калифорния, США. Джон Малкин — журналист и музыкант, живущий в Санта-Круз, Калифорния, где он также ведет радиопередачи на волне Free Radio Santa Cruz и KZSC.